"...образуют некую трансцендентную сущность..."

Неизбежно исследование метафоры приходит к необходимости говорить о философии, которая лежит в основе всей теории. В не меньшей степени это относится и к гештальту. С точки зрения данной теории метафоры, гештальт – это качество восприятия, особая модальность представления предметов и явлений мира. Но гештальт может получить и философскую трактовку.

Мне не хотелось бы углубляться в философию, а только попытаться сравнить важное для нас понятие гештальта с понятием идеи, которое лежит в основе платоновского идеализма. Данную теорию метафоры легко обвинить в идеализме, если относиться к ней как к философской теории. И хотя задача ее на самом деле куда скромнее, мы, тем не менее, сравним наши представления с понятиями этой важнейшей философской традиции. Мы это сделаем, чтобы понять, почему эта теория не стремится стать философской, в чем разница философского подхода и нашего, сугубо практического.

Платон считал, что наряду с видимым предметным миром существует высшая сфера идей, пребывающих вне пространства и вне времени. Эти идеи находятся в вечности, не подверженной переменам. Каждый предмет мира является отражением, воплощением какой-нибудь идеи в пассивной субстанции вещественного мира. Так, все разнообразие цветов мира является множеством реализаций единой вечной идеи цветка. Все многообразие идей в их трансцендентной сфере находятся в навсегда установленных идеальных иерархических отношениях и задачей познающего субъекта Платон видел познание именно этой сферы истинных идей, а не частных отношений предметного мира. В качестве примера он приводил геометрию, считая, что чистота понятий и аксиоматика геометрии является приближением к идеальной сфере идей. Несколько модифицируя понятие идеи и сферы идей, мы можем заметить, что гештальт по своим свойствам оказывается очень близок платоновской идее (и первичный смысл слова идея - от греч. eidos, образ – близок первичному смыслу слову гештальт - от нем. gestalt – образ, форма). Например, мы не говорим о том, что гештальт существует в особой плоскости реальности, потому что нас более волнует практика, а она требует функциональных, а не сущностных описаний. И все же сказать, что вне-пространственный и вне-временной гештальт существует в особой трансцендентной сфере мы вполне могли бы.

Однако, есть и важные отличия. Например, рассматривая с точки зрения платоновского идеализма овощное рагу, вероятно, следовало бы думать, что в идее овощного рагу каким-то образом взаимодействуют идеи каждого из входящих в него овощей и так мы приходим к иерархическому структурированию реальности. Гештальт же овощного рагу – единственен и не подлежит разделению на составляющие элементы, так что говорить об отношениях между гештальтами мира в некоторой сфере гештальтов не приходится. Платон считал предметный мир лишь тенью мира идей, а мы считаем, что мир предметных отношений и сфера гештальта одинаково важны для уравновешенного восприятия реальности.

Тем не менее, мысль Платона о воплощении идеи в инертной субстанции реальности обладает огромной творческой силой. Уподобляя гештальт платоновской идее и прикладывая эту мысль к истории, мы, например, можем увидеть развитие этноса как стадии реализации, воплощения его гештальта. Это видение несет свое происхождение именно от Платона, а многие идеалисты, например, Шпенглер, сделали интересные попытки именно такого толкования истории. Но эта область еще ждет своих исследователей, поскольку ясный методический аппарат мышления посредством гештальтов (или лучше сказать, метафор) только формируется. Именно в этом русле лежит и данная теория метафоры.

Среди современных философий, близких гештальт-теории в понимании ее основателей следует назвать феноменологию Гуссерля, хотя для теории метафоры все же философия, скорее, излишество и повод для ненужных споров.