"Представляя гештальт в пространстве, можно увидеть его нарушением симметрии этого пространства."

Эта точка зрения оказывается очень полезной в науке, в которой одной из важнейших концепций является представление о ровном пространстве, в котором разворачиваются явления мира.

Современная наука пришла к осознанию огромного значения симметрических качеств явлений для фундаментальных основ природы. Законы сохранения, являющиеся столпами всех естественнонаучных дисциплин оказываются глубочайшим образом связанными со свойствами симметрии физического пространства и времени. Рассмотрим эту важную для нас идею на примере закона сохранения импульса. Импульс – механическая величина, равная произведению массы тела на его скорость. Раньше эту величину называли количеством движения, а открытие этого закона принадлежит Ньютону. Вообразим неподвижный снаряд, готовый взорваться и разлететься на куски. Его импульс равен нулю, потому что равна нулю его скорость, он неподвижен. Представим теперь, что снаряд разорвался на две части. Эти части полетят в прямо противоположных направлениях друг от друга, а не под каким-либо иным углом. При этом сумма импульсов каждой из двух частей по-прежнему будет равняться нулю (поскольку одно направление мы считаем положительным, то и скорость одного куска будет положительной, а другого – отрицательной, поэтому в сумме получится ноль). Этот закон соблюдается и в движениях планет и в движениях мельчайших частиц материи, это фундаментальный закон мироздания. Знаменитая физик Непер еще в начале 20-го века показала, что этот и прочие законы сохранения (а их современной физике известно более десятка) связаны с симметрическими качествами мира, в частности, закон сохранения импульса связан с изотропностью пространства, то есть с одинаковостью свойств физического пространства по всем направлениям. Попробуем понять как именно.

Вообразим, что куски только что разорвавшегося снаряда повели себя очень странно: один остался неподвижным, а другой устремился в какую-нибудь сторону. Если мы будем проводить опыт в чистых условиях пустого пространства, в котором нет трения и силы тяжести, то это – чистая фантазия. Но если бы это все же случилось, что бы это значило? Это бы означало, что отлетающий кусок выбрал как-то одно из бесконечного числа возможных направлений и устремился именно по нему, а значит, пространство не во все стороны одинаково. Многочисленные опыты, которые проводятся до сих пор показывают: такого никогда не случается, а значит, пространство во все стороны одинаково и если один кусок устремляется в одну сторону, другой кусок отлетает в прямо противоположную, так что общее количество движения остается неизменным – пространство не изменяет его. Но самое для нас интересное заключается в том, что пространство ведет себя так, чтобы сохранить именно количество движения, импульс, а не какую-то другую характеристику движущегося предмета, скажем, скорость. Для пространства оказывается “важным” именно количество движения.

С каждым известным науке законом сохранения связана такая “важная” для мироздания величина, они не меняются сами по себе и называются инвариантами. В естественной науке они выражаются числами и формулами: импульс, энергия, масса, заряд и т.д. Каждый из этих инвариантов оказывается исключительно важным для описания состояния физической системы и для предсказания ее поведения в будущем. Вселенная ведет себя так, чтобы сохранять эти инварианты и узнавая их, мы узнаем саму суть реальности.

С давних времен ученые ищут подобной же глубины “гуманитарные” инварианты: еще в Древней Греции, например, пытались классифицировать людей по темпераментам подобно тому, как вещи мира классифицировались по стихиям. Темперамент выступал особой неизменной характеристикой человека, его поведения, инвариантом его личности. Новый толчок поиску исторических и психологических инвариантов дала эпоха просвещения: ясные инварианты, обнаруженные в физическом мире дали надежду обнаружить их и в мире психическом и историческом. Многочисленные исследователи стали классифицировать народы по “характеру”, толковать о типах личности и т.д. Но до сих пор ясных несомненных инвариантов в гуманитарной сфере не обнаружено, хотя некоторые гипотезы оказывались весьма убедительными. Так, шестнадцать типов личности Юнга – пример плодотворной классификации, которая до сих пор активно используется. В области истории на этот вопрос пытался ответить Шпенглер: он предположил, что инвариантом народа является некий образ, который лежит в основе его культуры. Так, он считал, что в основе европейской культуры лежит образ леса. Другой пример из этой же области - гипотеза Гумилева об этногенезе – он предположил, что народы имеют свой цикл существования, на разных этапах которого этнос ведет себя определенным образом. Однако ему пришлось только вскользь затронуть важную тему сути этноса – на вопрос о том, что отличает один этнос от других, Гумилев отвечал, что суть этноса складывается из набора природных условий, в которых он зародился. Мы видим, что тут Гумилев отчасти близок идеям Шпенглера. Но ценность инварианта в том, что он позволяет предвидеть будущее системы и в области гуманитарного знания до открытия таких инвариантов еще далеко.

Однако наше исследование может нам указать направление поисков. Инварианты естественных наук – не структурны, потому что они относятся не к какой-либо части системы, но к ней в целом. Предположим, что инварианты физических систем – это гештальты. Гештальты очень тесно связаны с симметрией и от гуманитарных гештальтов можно было бы ожидать, что они окажутся особыми устойчивыми образованиями в “психическом” или “этногенетическом” пространстве, проявляясь через нарушения симметрии в этих пространствах. Тут мы действуем совершенно по аналогии между физическими инвариантами и “гуманитарными”.

На этом месте мы остановимся, потому что дальше простирается область, уводящая нас далеко за пределы темы искусства метафоры, хотя шаги по ней очень заманчивы.